Но это уже неважно. Чингиз мертв, а я — нет. И теперь уже я могу попробовать воспользоваться местом силы для того, чтобы вернуться обратно в свое время. Ведь, если вдуматься, на то оно и место силы, чтобы увеличивать чужие силы.
Главное, ничего по пути не натворить, и ничего не изменить. Все события должны идти своим чередом, все должно происходить точно так же, как происходило. Я еще не вполне точно понимаю, к чему могут привести даже малейшие вмешательства в ход событий, но интуиция подсказывает, что последствия будут фатальными.
А интуиции я привык верить. Она много раз меня спасала.
Я пошел обратно по следам, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь понять, когда начнется то самое место силы. Поначалу ничего не менялось, но через пять-шесть десятков шагов я почувствовал что-то новое. Будто бы по земле подо мной прокатилась едва заметная волна пульсации, которая мягко и ненавязчиво толкнулась в ступни. Они только-только отогрелись от холода Пустоты, и их покалывало тысячей несуществующих иголочек, и, возможно, только это и помогло мне почувствовать какие-то изменения под ногами. Это — и еще то, что я искал этого изменения, и ждал его.
Волна пульсации повторилась. Я закрыл глаза и посмотрел на землю так же, как смотрел на себя, когда проверял свою прану. Поверхность, на которой я стоял, мягко и едва заметно лучилась бледно-зеленой энергией, и, чем дальше, тем она становилась плотнее и гуще. Прановое зрение, или как это правильно назвать, показывало лишь то, в чем есть активная прана, потому что кроме себя и этого светового пятна чужой праны в земле под ногами, я не видел больше ничего. Но это и не нужно было. Главное, что я убедился — чем дальше я иду в сторону АГАТа, тем плотнее концентрация праны, запертой у меня под ногами.
В общем-то, в этом ничего удивительного. Если Келли Чемберс погибла внутри АГАТа, совершенно логично, что именно там и будет располагаться центр получившегося места силы. А значит — и самая большая концентрация праны.
Интересно, а из места силы прана со временем рассеивается? Должна рассеиваться по идее…
Новая волна прокатилась по земле отчетливым бугром, игнорирующим любую материю на своем пути, включая подошву моих кроссовок, и коснулся ступней снизу легкой пульсацией. Словно огромное сердце билось где-то в глубине породы, посылая вокруг себя волны живительной праны. И, чем ближе я подходил к АГАТу, тем выше становились гребни этих волн. Когда я вернулся на то место, в котором появился здесь, они уже захлестывали мои колени, но не пытаясь при этом снести и уронить, как вела бы себя жидкость, а наоборот — с каждым новым толчком заставляя мое собственное прановое тело концентрироваться еще больше, уплотняться и сиять.
Почему я не чувствовал этого раньше? Тогда, когда был здесь в первый раз? Тогда, когда был еще даже не студентом академии, а самоучкой, достаточно жалким в отношении всего того, что касается реадиза?
Ответ кроется в самом вопросе. Потому что тогда я был слабее, чем сейчас. Знал меньше, чем сейчас. Мое прановое тело было в разы меньше и разреженнее, чем сейчас. Теперь я знаю что искать, где искать, как искать, и главное — имею представление о том, как этим пользоваться. Моя программа обучения окончилась, едва начавшись, но, пожалуй, базовые и самые главные принципы реадиза мне преподать успели. А после того, как я на собственной шкуре испытал действие скиллтрита, которое имеет что-то неуловимо общее с тем, как себя ведет рукотворное место силы, все и вовсе встало на свои места.
Ну и не стоит забывать о том, что с тех пор я поглотил целых троих далеко не последних реадизайнеров, которые, к тому же, были моими единокровными братьями, то есть, обладали максимально совместимой со мной праной. Да и про скиллтрит забывать не стоит — его употребление тоже во мне что-то изменило, каким-то образом расширило мое понимание реадиза и отношение к нему.
Как минимум — если раньше я боялся даже подумать о том, чтобы воспользоваться реадизом, и любого применения опасался, как бешеной собаки, то теперь я легко экспериментирую со своими способностями, постоянно пробую что-то неизведанное и благодаря этому открываю все новые и новые грани своего дара.
И дело даже не в том, что я просто к нему привык, нет. Если задуматься об этом, если погрузиться в размышления и попытаться понять, почему так происходит — я ведь пойму. Я сам себе доходчиво объясню, почему все происходит именно так, как происходит, я во всем разберусь и все окажется логично и правильно. Просто обычно на это нет времени.
Подойдя практически вплотную к АГАТу, я остановился и прислушался. Интересно, что сейчас происходит там, внутри этой железной коробки? На какой стадии спасения грузовика из плена находится другой я и другая Ника?
К сожалению, не проникнув внутрь, узнать это было невозможно, а на глаза двойнику попадаться я не собирался, поэтому пришлось задавить в себе свой интерес и ограничиться тем, что тогда все прошло как надо, а значит, и сейчас пройдет тоже. Если только я не вмешаюсь, конечно. И чем быстрее я отсюда исчезну, тем больше шанс, что я не вмешаюсь.
Я встал на колено и положил одну ладонь на сухую пыльную растрескавшуюся землю, прямо на заледеневшую ярко-зеленую прану, в которой, будто муха в янтаре, застыл АГАТ. Новая волна пульсации прошла по земле, отдалась в руку, перетекла по ней в голову, и я увидел…
Гигантский объем пропитанной праной почвы стал для меня словно прозрачным. Сплошной зеленый цвет исчез, уступив место смутным очертаниям трех вагонов где-то там в глубине… А еще спустя секунду, с новой волной пульсации, и эти очертания резко побледнели, открывая мне две фигуры, шарящие внутри АГАТа. Один человечек был тускло-фиолетовым, второй — красным, и намного ярче. Это были я и Ника, без сомнения.
Место силы показывало мне то, что я хотел видеть. Пропитавшая не только землю, но и весь АГАТ прана отозвалась на мое желание и выполнила его, поведя себя как полу-разумное существо… Или это я заставил ее сделать это?
Зачарованно наблюдая за тем, как фигуры перемещаются внутри размытого зеленого каркаса АГАТа, я положил на землю вторую ладонь, и, после того как следующая пульсация прошла уже через две руки, все сразу стало видно еще лучше и четче.
Там, на глубине нескольких метров подо мной, мой двойник и Ника этого времени как раз запускали двигатель АГАТа, судя по тому, что к пульсации праны добавилось еще едва уловимая вибрация почвы. Красная фигурка победоносно вскинула руку, а фиолетовая наоборот — нервно задергалась, крутя головой туда-сюда.
Контуры АГАТа дрогнули и пришли в движение, медленно, почти незаметно глазу, сползая назад, еще ниже под землю. И прошлый я это заметил. Замахал руками, пытаясь привлечь внимание Ники, подбежал к ней, несколько секунд стоял рядом, а потом побежал обратно — к переходу из первого вагона во второй.
Я все это помнил. Очень хорошо помнил давящий на уши гул моторов и насосов, и скрежет камней по корпусу АГАТа. А уж когда выяснилось, что люк скрылся под землей, и его не открыть…
Вот, кстати, это и произошло — кабину уползла под землю уже на целый метр, и люк скрылся под породой. Глядя, как фигурки дергаются на призрачной зеленой лестнице под землей, я чуть было не сорвался с места, чтобы открыть люк снаружи, но вовремя сам себя одернул.
Нельзя вмешиваться. Нельзя ничего менять. Мы выбрались тогда и без всякой помощи извне, и ничего страшного произойти не может, просто потому что никогда и не происходило. Надо просто подождать — и сейчас прошлый я отправит Нику за руль, а сам отправится в третий вагон, чтобы запустить процедуру сброса оттуда. В принципе, и ждать-то не надо, они прекрасно справятся и без меня. Можно просто оставить их делать свое дело, и начать искать способ выбраться отсюда.
Но я все медлил, не решаясь оторвать руки от земли, разорвать контакт с зеленой праной и лишиться этого чудесного обзора. Я все наблюдал за тем, как колеса АГАТа, вросшие за пять лет в землю, приходят в движение, прокручиваются вхолостую, перемалывая комья грунта, напитанного зеленой праной, как прошлый я катится по наклонному полу второго вагона, цепляясь по пути за полупрозрачные ножки кроватей, как он повисает на поручне вниз головой, свешиваясь внутрь третьего вагона, висящего уже практически отвесно, как красная фигурка медлит, занеся над пультом руку…