— Это оно.

Еще час ушел на то, чтобы я научился находить эту точку мгновенно, и еще час — на то, чтобы я научился находить ее из любого положения тела — лицом к Персефоне, спиной, боком. Как она объяснила, сеть для всех общая, поэтому различные сигналы по ней передаются постоянно, но без конкретной договоренности между несколькими людьми о том, что будет значит каждый конкретный сигнал, разгадать его предназначение невозможно.

Это навело меня на идею попробовать передавать по сети сообщения на манер того, как это делали на кораблях имперского флота — через фонари ночью, и солнечные зайчики от зеркал днем, закрывая и открывая их в определнной последовательности, формируя тем самым буквы и слова, но Персефона покачала головой:

— Попытки создать такую систему были, но это оказалось слишком сложным, да и времени занимало прилично. Высчитали, что для корректной шифровки на каждую букву должно приходиться минимум три символа, и запоминать все комбинации, было очень долго, так что от этой системы решили отказаться.

Впрочем, да. Если бы сейчас эта система существовала и была бы жива, заговорщики все равно перестали бы ею пользоваться, зная, что вся информация может попасть к нам. Равно как и мы не могли бы пользоваться шифровками, если только не своими собственными, которые сначала еще надо придумать.

— Но, как я понимаю, в сети видно, кто послал сигнал? — уточнил я.

— Не совсем так. — Персефона покачала головой. — Если кто-то посылает сигнал кому-то конкретному, то получатель знает, от кого он пришел, все остальные же воспринимают это как неопределенный, просто сигнал.

— Удобно. — оценил я. — Тогда план остается в силе, вы закидываете меня в Герджинск, одного, в десять утра. В двенадцать я встречаюсь с Юлей, и, при необходимости, подаю знак об эвакуации. В любом случае, закончится все хорошо или плохо, пройдет все как я планирую, или меня попытаются схватить — я его подам.

— Эй, в углу! — подал голос кто-то из реадизайнеров. — Вы есть будете? Скоро все остынет!

Через два дня в назначенное время я стоял перед уже знакомой мне гостиницей, в которой мы расстались с Юлей. На мне была неприметная недорогая одежда, купленная за день до этого практически на последние оставшиеся наличные деньги, а в кармане лежали три пластиковые карты с написанными на них кодами доступа. Три карты — это все, что удалось собрать реадизайнерам, и наверняка они все заблокированы на время проведения операции управления, но проверить все равно стоило. Особенно если подворачивается удобный случай снять деньги в такой удаленной от убежища точке, как другой город. Без денег нам все равно долго не прожить.

Но это, конечно, позже. Потом. Сначала надо встретиться и разобраться с Юлей.

Часы, одолженные Файерсом и от того болтающиеся на моем тонком запястье, показывали без пяти двенадцать, но я не спешил. Стоял, привалившись к углу здания и делая вид, что усиленно копаюсь в телефоне, который на самом деле был выключен и даже лишен сим-карты, чтобы меня точно никто и никак не смог отследить. На самом же деле я периферийным зрением сканировал окружение в поисках следов засады или еще каких-нибудь неприятностей. Чего-то такого, что смотрелось бы настолько обыденным и само собой разумеющимся, что даже чересчур. Фургон с открытыми окнами, водитель которого за несколько минут наблюдения ни разу не сменил позиции и даже не пошевелился. Сидящий на лавке старик с газетой в руках, который то и дело встряхивает ее, чтобы расправить поникшие страницы, а на деле — в это время быстро оглядывает окружение поверх них. Парочки женщин, увлеченно треплющихся на какие-то им одним интересные темы, но при этом жестикулирующие руками с четкостью и сдержанностью профессиональных бойцов.

Нет, ничего из этого не было. Ничего из этого или чего либо еще, что можно было бы принять за признаки засады. Конечно, это не означало, что засады нет — управление легко могло организовать ее сразу внутри, без внешнего наблюдения. Они же знали, кого ждут, и как выглядит тот, кого они ждут — им наблюдение, в общем-то, ни к чему. Они могут переходить сразу к делу.

Когда часы показали одну минуту первого, я сунул телефон в карман, отклеился от стены здания, перешел дорогу и вошел в фойе гостиницы. Быстро окинул его взглядом, отмечая точки, из которых на меня может быть произведено нападение, и только после этого обратил внимание на все остальное.

Управление не стало перекрывать гостиницу и приостанавливать ее работу — здесь все шло своим чередом. Портье за стойкой прямо у меня на глазах выдал ключи от номера пожилой паре с огромным чемоданом и с улыбкой пожелал им хорошего отдыха. Чемодан тут же подхватил носильщик, любезно пригласивший пару в лифт.

Кроме нас, в фойе находилось еще три человека — два мужчины, непринужденно болтающих возле стойки портье, и сидящая в кресле с журналом в руках девушка.

Юля не стала надевать боевую форму Иллюзиониста, сегодня она оделась в обычную одежду — синее короткое платье и босоножки. Короткие волосы были красиво зачесаны набок, а в ушах покачивались небольшие сережки — не те, что я видел на ней раньше, какие-то другие.

Девушка буквально всем своим видом демонстрировала, что она здесь не для того, чтобы развязывать боевые действия.

И вот как раз это и выглядело "чересчур".

Тем не менее, я подошел к ней и сел в соседнее кресло, буквально вплотную. Юля отложила журнал и повернула голову в мою сторону:

— Говори быстро.

— Торопишься? — усмехнулся я.

— Да, от тебя оказаться подальше. — поморщилась Юля.

— Брось. — я махнул рукой. — Если бы это было так, ты бы даже не стала отвечать на сообщение. Однако ты здесь, и это значит, что тебе не все равно, что я собираюсь сказать.

— Откуда ты знаешь? Может, я здесь для того, чтобы тебя захватить? Или даже убить?

— Не сомневаюсь, что так и есть. — я кивнул. — На других условиях твое начальство не согласилось бы проводить эту операцию. Те двое, возле стойки, это же агенты управления, верно? Иллюзионисты, если быть совсем уж точным.

— Как догадался?

— Они оба держат одну руку так, чтобы ее не было видно, это не характерно для такого оживленного разговора. Готов поспорить, что в руках они держат баллоны со скиллтритом, чтобы вдохнуть его, когда ты подашь условный знак.

— Молодец. — улыбнулась Юля. — Значит, я выиграла. Мы поспорили, что ты расколешь наш план. Я сказала, что так и будет, но мне не поверили.

— Раз ты была уверена, что я это сделаю, значит, ты понимаешь, что у меня тоже есть, чем ответить на это? — уточнил я. — Козырь в рукаве.

— Разумеется. Поэтому никакого знака я не подам. По крайней мере, до тех пор, пока ты не…

— Не выдам наше местоположение, верно? — усмехнулся я. — Ты же понимаешь, что этого не случится?

— Ну, таков был план. — кивнула Юля. — Но меня больше интересует то, что ты собирался рассказать сам.

— Тут как раз все просто и быстро. Я хочу передать сообщение твоему начальству. Тем, кто стоит у руля управления и принимает все решения.

— Почему через меня?

— Ты единственная, кто сможет не просто передать сообщение, чего не стал бы делать кто угодно другой, но еще и единственная, кто способен убедить ваше руководство в его правдивости.

— Ого, какк все серьезно. — заинтересовалась Юля. — И что за сообщение?

— Я хочу, чтобы в управлении поняли, кто на самом деле их враг. Кто — наш общий враг. Я не знаю точно, сколько реадизайнеров замешаны в заговоре против человечества в данный момент, но я совершенно точно могу сказать, что их никак не больше тех, кто ничего об этом заговоре не знает. Мало того — именно лояльно настроенные по отношению к человечеству реадизайнеры сейчас сидят в тюрьмах управления, или где там вы их держите, потому что заговорщики либо дрались до последнего, либо убегали — они-то были готовы ко всему этому. Тех же, кто может вам сейчас помочь, вы сейчас настраиваете против себя своими же руками.